Ну что, причитала я тот текст про близнецов, соблазненных Эльвинг. Мыслей несколько.
1. Блин, хорошо написано.
2. Замените им имена на условно-эпические любого народа - но ЛЮДСКОГО народа! - и я буду "за" всеми конечностями, включая хвост.
3. У эльфов Арды так не бывает.
4. Со взрослыми мужчинами так не бывает тем более.
5. На фоне среднефэндомских фиков, слэшевых и нет, это просто Лев Толстой.
Теперь подробнее.
Во-первых, эльфам чуждо коварство. А тут оно что у Эльвинг, что у близнецов. Извините, "Не верю!" от начала до конца. И именно коварство вызывает у меня основное отторжение. Нет, я люблю коварных эльфов, особенно некоторых, но при чем ту Арда?!
Во-вторых, соблазнить, придя ночью в одной рубашке, можно или подростка, или опытного любовника. Но не мужчину (включая человеческого!), который дожил до зрелых лет в полном воздержании по любой из причин. Вот как-то фэндом полагает, что литературные герои ложатся в постель, стоит только поманить. А то, что человеку (эльфу etc) секс просто-напросто может быть не нужен - это наш на всю гОрмонь озабоченный фэндом понять не в силах. "Не наш", подозреваю, тем паче ;(
В-третьих и, пожалуй, главное. Бой в Гаванях, во время которого часть войска Первого Дома идет против своих, - это история о том, как разум и/или совесть оказались сильнее Клятвы и долга. А в этом тексте близнецы сражаются против старших братьев и убивают друг друга, ведомые вожделением и желанием заполучить Эльвинг себе. То есть если версия по Сильму - это путь вверх, то этот текст предлагает максимальную глубину падения: предательство всего и вся. Формально соответствуя Сильму, финал рассказа противостоит ему практически на уровне ранней ЧКА.
Самое забавное, что я-то в свое время сцену соблазнения эльфа написала Милости прошу, третий том "После Пламени", глава "Чаша Уацмонга".
Но.
Во-первых, соблазняют Мори, который некоторым образом ученик Мелькора и его доверенное лицо, а в Ангбанде носил титул Повелитель Пленных. То есть уже Искажение на боевом ходу.
Во-вторых, он таки юноша.
В-третьих, он загнан в ситуацию сильнейшего стресса - тут и грядущая гибель, и внезапное осознание, что люди - это не пешки, а народ не хуже нолдор, хотя и такой непохожий, и пляски на Чаше (выписанные со всей любовью к опере "Князь Игорь", о чем честно извещает эпиграф), и, между прочим, его еще и вином неплохо напоили.
Вот такой зверь-обоснуй размером с Ёрмунганда...
Но я прекрасно понимаю, что одно дело - глава из романа, написанного всерьез, и совсем другое дело - выполнение заявки на фесте, то есть литературная игра.
Обзорщикам - очередная мартовская кото-песнь