всё прекрасно, даже если сейчас вам кажется иначе :)
"Сейчас, на основе сравнительного исследования, мы знаем, что эта
теория о целостных эпосах, бытовавших в прошлом в народе, не имеет
под собой почвы. Появление целостных эпосов, начиная с времен антич-
ной Греции, всегда было результатом сознательной организации мате-
риала, большей или меньшей литературной обработки, подбора, объеди-
нения и слияния многочисленных вариантов. ...Об эпосе,
как о целостном произведении, можно говорить лишь тогда, когда он
записан".
Это цитата из книги, на минуточку, 1956 года. Кондовая советская книга!!
А почему-то эту мысль и во времена моего студенчества считали свежей, да и сейчас надо и надо доказывать, что чем стройнее система - тем она более поздняя.
Калевипоэг, рабочее
journal.iea.ras.ru/archive/1960s/1965/Annist_19...
Из мотивов, использованных в эпосе «Калевипоэг», следует прежде
всего выделить как новые наслоения те, которые возникли лишь в
XIX в. под влиянием литературы национального движения (в первую
очередь в работах Фельмана и Крейцвальда): предание о Калевипоэ-
ге как о древнем короле эстонцев, который мудро правит Эстонией —
54 А. Я. Аннист
сформировавшимся национальным государством и за которым повсю-
ду следует большая свита; предание о том, как он убивает сына фин-
ского кузнеца, оказывается проклятым им и лишается из-за этого
ног; предания о том, как он переживает несчастную любовь к Остро-
витянке, вершит суд над кикерпяраскими бесами, совершает поездку
к острову Искр,.напоминающему Исландию, и т. п. Здесь имеется ряд
мотивов, возникших только в середине XIX в. путем литературной пе-
реработки эстонских и финских преданий иного рода. В этой творче-
ской переработке, кроме Крейцвальда и Фельмана, участвовали также
литераторы И. Лагос, Г. Шульц-Бертрам и др. Королем эстонской
земли Калевипоэга впервые изобразил Фельман; история убийства сы-
на финского кузнеца создана Шульц-Бертрамом на основе финской
руны о Куллерво; история любви Калевипоэга и Островитянки по су-
ществу создана самим Крейцвальдом.
Вообще можно сказать, что
тематика песен с III по IX сравнительно мало опирается на тради-
ционные народные предания о Калевипоэге.
Напротив, песни I, II и X—XX почти полностью представляют пе-
реложение и развитие народных сказаний, связанных с Калевипоэгом.
Так, в период феодального средневековья (примерно XIV—XVIII вв.)
Калевипоэг был известен в Эстонии, как и в XIX в., главным образом
в этиологических сказаниях, в качестве великана, в народных пес-
нях— героя-человека, в свадебных песнях — как почетное имя жениха.
Мотивами, возникшими в этот период, можно считать преимуществен-
но такие, которые обусловлены известными культурно-историческими
факторами. Так, предание о том, как Калевипоэг ходил за досками,
не могло возникнуть до появления первых лесопилен (т. е. примерно
в XV—XVI вв.); можно полагать, что раньше демонстрацией богатыр-
ской силы служило ношение бревен или хищных зверей. Предание о
ложах Калевипоэга или, по крайней мере, то, что таковыми считают
древние городища, могло возникнуть лишь тогда, когда истинное
назначение этих городищ было уже забыто (следовательно, не ранее
XV—XVI вв., так как еще во время восстания 1343 г. Некоторые из них
использовались как укрепления).
Временем зарождения (и расцвета?) большинства преданий о
'Калевах считают период от 800 до 1200 г. н. э.— так называемый пери-
од «эстонских викингов». Вероятно, в это время в Эстонии и у новго-
родской чуди калевами и калевипоэгами (т. е. Калевичами) называли
лиц из среды раннефеодальной знати (ср. meliores et seniores Генри-
ха Латвийского), которые занимались также торговлей, притом, может
.быть, были и членами особого союза купцов, подобных скандинавским
(или финским?) кюльфингам (кольбягам). Только этим можно объяс-
нить тот факт, что имя Калев известно как имя героя (а никак не
.великана) в ижорских и карельских героических рунах (например,
названия Куллерво — Калеванпойка или Рийон пойка, Калеван паппи)
ш под именем Колывановых в русских летописях
4
. Даже в некоторых
^сложенных примерно в это же время эстонских народных песнях
Жалевипоэг выступает не как великан, а как обыкновенный человек.
В одной балладе, например, девушка, защищая свою честь, убивает
ножом одного такого Калевипоэга — «большого мошенника».
Маловероятно, чтобы эти Калевичи героических сказаний или бал-
лад развились прямо из образа великанов Калева, о которых говорят
этиологические сказания. Не очень убедительно и мнение, что новго-
родские военачальники XIV в. Александр Колыванов и Самсон Колы-
ванов (которых называет летопись) были наследниками именно эстон-
ских вождей, бежавших от немцев в Новгород5
родовое или почетное имя Калева или Калеванпойга носи-
ли в XII—XIII вв. некоторые раннефеодальные вожди как эстонской,
так и карельской, а может быть и ижорской, водской и новгородской
чуди, часть которой позднее поступила на русскую службу и обрусела.
Как утверждает акад. П. Аристэ и др., слово «калев» первоначаль-
но значило просто «сильный», «крепкий», «большой»6
. В этом случае
становится понятно, что так называли как природных, «стихийных»
великанов, так и реальных вождей (ср. карельское слово «miehen
kaleva» — сильный, здоровый мужчина).
Сложившийся в средневековье синкретический образ Калеви-
поэга как великана-богатыря стал общенародным, вытеснил сказания
о Калевипоэге как реальном герое и постепенно смешивался с героями
международных сказок, в том числе со сказанием о прикованном
великане, приняв образ титана-богоборца или даже черта, прикован-
ного к вратам ада.
Тяжело опять ты ходишь
Ожидания стопою,
Каждый день меняя туфли *,
Чтобы Тюхи злой, подземный *,
Линда, горькая вдовица,
Стала каменные глыбы
Класть на мужнину могилу,
Чтобы место обозначить
Сыновьям сынов и внуков,
Дочерям времен грядущих,
Где почиет старый Калев,
Спит в постели богатырской.
Линда, бедная вдовица,
Камни тяжкие таскала,
Сваливала на могилу.
Подняла однажды глыбу —
Глыбу от скалы железной,
Издали ее к могиле
Потащила через силу.
А она тогда, бедняжка,
На сносях была — тяжелой.
Здесь было заложено когда-то
Таллинское городище. По Крейцвальду, это могильный холм Калева, сло-
женный из камней Линдой, в память мужа.
Выскользнул скалы обломок. Первоначально Линда, видимо, не
имела имени и ее называли „девушкой Калева", которая будто бы носила
камни в волосах и переднике (в Палмси каменные глыбы называют кам-
нями из передника .девушки Калева")
л е м и с т е (Верхнее озеро) —
озеро около Таллина, в южном направлении. Озеро расположено значи-
тельно выше Таллина (36 м над уровнем мори), и его используют как
естественный водоем для снабжения города водой. Существует народное
предание о духе озера, о так наз. „старике с Юлемисте", который соби-
рается потопить город, когда последний будет отстроен. По преданию,
озеро образовалось из слез Линды, оплакивавшей своего мужа.
Народное предание называет
разбросанные в разных местах валуны „рюхами" сыновей Калева.
Величают „тещей Иру". Теща Иру — огромный ка-
мень, некогда находившийся около Нарвского шоссе на горе Иру, близ
реки Пирита. Крейцвальд использовал здесь народное сказание о девушке
или новобрачной, которая окаменевает на руках у своего похитителя,
В народном сказании похищенная сама просит превратить ее в камень,
чтобы не стать жертвой похитителя. Камня не существует уже около
пятидесяти лет.
Финский знахарь ветра, Туслар,
Знаний дьявольских владетель,
Войско словом породивший,
В западню беды попался,
Очутился в путах смерти.
Видя войска пораженье,
Гибель всей своей защиты,
Хе! Нет ни текстов заклятий, ни вообще понимания, с чего бы знахарь стал колдовать себе войско.
„Витязь Калев молвил слово:
— Прежде, чем домой пойду я,
Мне мечом обзавестись бы,
Добрым боевым оружьем,
Чтоб врагов своих приветить!
Зачем ему меч, если а) нет врагов, б) его оружие - дуб, доски и камень?
История про срубленный дуб практически списана из Калевалы
У этого озера, по преданию, произо-
шло метание жребия между сыновьями Калева. На берегу озера нахо-
дится легендарный большой камень, который носит будто бы следы паль-
цев Калевипоэга.
Под леса пахал он землю,
Необъятные просторы
Он засеял деревами,
Чтоб дубы росли высоко,
Чтоб курчавился кустарник.
Он распахивал низины
Под поемы заливные,
Под широкие поляны —
Для забав, для игр веселых.
Он пахал — гудели долы,
Горы кланялись, качаясь.
Возм., влияние на образ Микулы... или нет?
Согласно легендам, следы коня
Калевипоэга находятся во многих местах Вирумаа; кости этого коня —
горные хребты, разбросанные в местечке Поркуни этого района; кожей
коня (IX песня) называют там же или в Харьюмаа равнину между двумя
деревнями, а следы борозд, проведенных сохой Калевипоэга, — это ряды
холмов близ озера Саадьярв и так наз. горы Нерути, которые тянутся
параллельно на протяжении нескольких километров. Происхождение
источников связывается с потом Калевипоэга
10-ая
Увидал он братьев-злыдней,
Усмехнулся:— Ну и драка!
Космы клочьями валятся,
Зубы с треском вылетают! —-
Злыдни Калева узнали,
В тот же миг угомонились,
Стали звать его на помощь,
Оба разом завопили:
— Дорогой Калевипоэг!
Ты шагай сюда скорее!
Рассуди ты нашу распрю,
Потуши огонь раздора!..—
И ответил старший злыдень:
— Спорим мы из-за болота,
Нас поссорила трясина:
Кто пришел на место первым, —
Тот пускай и назовется
Повелителем болота.
Все оно ульется в землю. В эстонском фольклоре часто встречаются
рассказы об обмане беса Ванапагана героем сказки: простоватого черта
заставляют снести все золото в шапку, лишенную дна и помещенную над
глубокой ямой, чего обманутый, однако, не замечает. Обычно он делает
это для того, чтобы предотвратить какой-нибудь пост\пок со стороны
героя сказки, например, чтобы рыбак не „стянул" неводом озеро и т. п.
Согласно поверью, камень,
брошенный с Нярской горы водяным, упал возле Выртсярв, а брошен-
ный Калевипоэгом — у Чудского озера.
Наши силы на дубинке. — Игра, в которой двое
теория о целостных эпосах, бытовавших в прошлом в народе, не имеет
под собой почвы. Появление целостных эпосов, начиная с времен антич-
ной Греции, всегда было результатом сознательной организации мате-
риала, большей или меньшей литературной обработки, подбора, объеди-
нения и слияния многочисленных вариантов. ...Об эпосе,
как о целостном произведении, можно говорить лишь тогда, когда он
записан".
Это цитата из книги, на минуточку, 1956 года. Кондовая советская книга!!
А почему-то эту мысль и во времена моего студенчества считали свежей, да и сейчас надо и надо доказывать, что чем стройнее система - тем она более поздняя.
Калевипоэг, рабочее
journal.iea.ras.ru/archive/1960s/1965/Annist_19...
Из мотивов, использованных в эпосе «Калевипоэг», следует прежде
всего выделить как новые наслоения те, которые возникли лишь в
XIX в. под влиянием литературы национального движения (в первую
очередь в работах Фельмана и Крейцвальда): предание о Калевипоэ-
ге как о древнем короле эстонцев, который мудро правит Эстонией —
54 А. Я. Аннист
сформировавшимся национальным государством и за которым повсю-
ду следует большая свита; предание о том, как он убивает сына фин-
ского кузнеца, оказывается проклятым им и лишается из-за этого
ног; предания о том, как он переживает несчастную любовь к Остро-
витянке, вершит суд над кикерпяраскими бесами, совершает поездку
к острову Искр,.напоминающему Исландию, и т. п. Здесь имеется ряд
мотивов, возникших только в середине XIX в. путем литературной пе-
реработки эстонских и финских преданий иного рода. В этой творче-
ской переработке, кроме Крейцвальда и Фельмана, участвовали также
литераторы И. Лагос, Г. Шульц-Бертрам и др. Королем эстонской
земли Калевипоэга впервые изобразил Фельман; история убийства сы-
на финского кузнеца создана Шульц-Бертрамом на основе финской
руны о Куллерво; история любви Калевипоэга и Островитянки по су-
ществу создана самим Крейцвальдом.
Вообще можно сказать, что
тематика песен с III по IX сравнительно мало опирается на тради-
ционные народные предания о Калевипоэге.
Напротив, песни I, II и X—XX почти полностью представляют пе-
реложение и развитие народных сказаний, связанных с Калевипоэгом.
Так, в период феодального средневековья (примерно XIV—XVIII вв.)
Калевипоэг был известен в Эстонии, как и в XIX в., главным образом
в этиологических сказаниях, в качестве великана, в народных пес-
нях— героя-человека, в свадебных песнях — как почетное имя жениха.
Мотивами, возникшими в этот период, можно считать преимуществен-
но такие, которые обусловлены известными культурно-историческими
факторами. Так, предание о том, как Калевипоэг ходил за досками,
не могло возникнуть до появления первых лесопилен (т. е. примерно
в XV—XVI вв.); можно полагать, что раньше демонстрацией богатыр-
ской силы служило ношение бревен или хищных зверей. Предание о
ложах Калевипоэга или, по крайней мере, то, что таковыми считают
древние городища, могло возникнуть лишь тогда, когда истинное
назначение этих городищ было уже забыто (следовательно, не ранее
XV—XVI вв., так как еще во время восстания 1343 г. Некоторые из них
использовались как укрепления).
Временем зарождения (и расцвета?) большинства преданий о
'Калевах считают период от 800 до 1200 г. н. э.— так называемый пери-
од «эстонских викингов». Вероятно, в это время в Эстонии и у новго-
родской чуди калевами и калевипоэгами (т. е. Калевичами) называли
лиц из среды раннефеодальной знати (ср. meliores et seniores Генри-
ха Латвийского), которые занимались также торговлей, притом, может
.быть, были и членами особого союза купцов, подобных скандинавским
(или финским?) кюльфингам (кольбягам). Только этим можно объяс-
нить тот факт, что имя Калев известно как имя героя (а никак не
.великана) в ижорских и карельских героических рунах (например,
названия Куллерво — Калеванпойка или Рийон пойка, Калеван паппи)
ш под именем Колывановых в русских летописях
4
. Даже в некоторых
^сложенных примерно в это же время эстонских народных песнях
Жалевипоэг выступает не как великан, а как обыкновенный человек.
В одной балладе, например, девушка, защищая свою честь, убивает
ножом одного такого Калевипоэга — «большого мошенника».
Маловероятно, чтобы эти Калевичи героических сказаний или бал-
лад развились прямо из образа великанов Калева, о которых говорят
этиологические сказания. Не очень убедительно и мнение, что новго-
родские военачальники XIV в. Александр Колыванов и Самсон Колы-
ванов (которых называет летопись) были наследниками именно эстон-
ских вождей, бежавших от немцев в Новгород5
родовое или почетное имя Калева или Калеванпойга носи-
ли в XII—XIII вв. некоторые раннефеодальные вожди как эстонской,
так и карельской, а может быть и ижорской, водской и новгородской
чуди, часть которой позднее поступила на русскую службу и обрусела.
Как утверждает акад. П. Аристэ и др., слово «калев» первоначаль-
но значило просто «сильный», «крепкий», «большой»6
. В этом случае
становится понятно, что так называли как природных, «стихийных»
великанов, так и реальных вождей (ср. карельское слово «miehen
kaleva» — сильный, здоровый мужчина).
Сложившийся в средневековье синкретический образ Калеви-
поэга как великана-богатыря стал общенародным, вытеснил сказания
о Калевипоэге как реальном герое и постепенно смешивался с героями
международных сказок, в том числе со сказанием о прикованном
великане, приняв образ титана-богоборца или даже черта, прикован-
ного к вратам ада.
Тяжело опять ты ходишь
Ожидания стопою,
Каждый день меняя туфли *,
Чтобы Тюхи злой, подземный *,
Линда, горькая вдовица,
Стала каменные глыбы
Класть на мужнину могилу,
Чтобы место обозначить
Сыновьям сынов и внуков,
Дочерям времен грядущих,
Где почиет старый Калев,
Спит в постели богатырской.
Линда, бедная вдовица,
Камни тяжкие таскала,
Сваливала на могилу.
Подняла однажды глыбу —
Глыбу от скалы железной,
Издали ее к могиле
Потащила через силу.
А она тогда, бедняжка,
На сносях была — тяжелой.
Здесь было заложено когда-то
Таллинское городище. По Крейцвальду, это могильный холм Калева, сло-
женный из камней Линдой, в память мужа.
Выскользнул скалы обломок. Первоначально Линда, видимо, не
имела имени и ее называли „девушкой Калева", которая будто бы носила
камни в волосах и переднике (в Палмси каменные глыбы называют кам-
нями из передника .девушки Калева")
л е м и с т е (Верхнее озеро) —
озеро около Таллина, в южном направлении. Озеро расположено значи-
тельно выше Таллина (36 м над уровнем мори), и его используют как
естественный водоем для снабжения города водой. Существует народное
предание о духе озера, о так наз. „старике с Юлемисте", который соби-
рается потопить город, когда последний будет отстроен. По преданию,
озеро образовалось из слез Линды, оплакивавшей своего мужа.
Народное предание называет
разбросанные в разных местах валуны „рюхами" сыновей Калева.
Величают „тещей Иру". Теща Иру — огромный ка-
мень, некогда находившийся около Нарвского шоссе на горе Иру, близ
реки Пирита. Крейцвальд использовал здесь народное сказание о девушке
или новобрачной, которая окаменевает на руках у своего похитителя,
В народном сказании похищенная сама просит превратить ее в камень,
чтобы не стать жертвой похитителя. Камня не существует уже около
пятидесяти лет.
Финский знахарь ветра, Туслар,
Знаний дьявольских владетель,
Войско словом породивший,
В западню беды попался,
Очутился в путах смерти.
Видя войска пораженье,
Гибель всей своей защиты,
Хе! Нет ни текстов заклятий, ни вообще понимания, с чего бы знахарь стал колдовать себе войско.
„Витязь Калев молвил слово:
— Прежде, чем домой пойду я,
Мне мечом обзавестись бы,
Добрым боевым оружьем,
Чтоб врагов своих приветить!
Зачем ему меч, если а) нет врагов, б) его оружие - дуб, доски и камень?
История про срубленный дуб практически списана из Калевалы
У этого озера, по преданию, произо-
шло метание жребия между сыновьями Калева. На берегу озера нахо-
дится легендарный большой камень, который носит будто бы следы паль-
цев Калевипоэга.
Под леса пахал он землю,
Необъятные просторы
Он засеял деревами,
Чтоб дубы росли высоко,
Чтоб курчавился кустарник.
Он распахивал низины
Под поемы заливные,
Под широкие поляны —
Для забав, для игр веселых.
Он пахал — гудели долы,
Горы кланялись, качаясь.
Возм., влияние на образ Микулы... или нет?
Согласно легендам, следы коня
Калевипоэга находятся во многих местах Вирумаа; кости этого коня —
горные хребты, разбросанные в местечке Поркуни этого района; кожей
коня (IX песня) называют там же или в Харьюмаа равнину между двумя
деревнями, а следы борозд, проведенных сохой Калевипоэга, — это ряды
холмов близ озера Саадьярв и так наз. горы Нерути, которые тянутся
параллельно на протяжении нескольких километров. Происхождение
источников связывается с потом Калевипоэга
10-ая
Увидал он братьев-злыдней,
Усмехнулся:— Ну и драка!
Космы клочьями валятся,
Зубы с треском вылетают! —-
Злыдни Калева узнали,
В тот же миг угомонились,
Стали звать его на помощь,
Оба разом завопили:
— Дорогой Калевипоэг!
Ты шагай сюда скорее!
Рассуди ты нашу распрю,
Потуши огонь раздора!..—
И ответил старший злыдень:
— Спорим мы из-за болота,
Нас поссорила трясина:
Кто пришел на место первым, —
Тот пускай и назовется
Повелителем болота.
Все оно ульется в землю. В эстонском фольклоре часто встречаются
рассказы об обмане беса Ванапагана героем сказки: простоватого черта
заставляют снести все золото в шапку, лишенную дна и помещенную над
глубокой ямой, чего обманутый, однако, не замечает. Обычно он делает
это для того, чтобы предотвратить какой-нибудь пост\пок со стороны
героя сказки, например, чтобы рыбак не „стянул" неводом озеро и т. п.
Согласно поверью, камень,
брошенный с Нярской горы водяным, упал возле Выртсярв, а брошен-
ный Калевипоэгом — у Чудского озера.
Наши силы на дубинке. — Игра, в которой двое
@темы: мифология